ISSUE 4-2017
INTERVIEW
Роман Темников
STUDIES
Дмитрий Дубов Степан Григорян Nabi Rustamli Игорь Тышкевич Тенгиз Аблотия Евгений Магда
OUR ANALYSES
Богдан Олексюк
REVIEW
Отар Довженко
APROPOS
Ярослав Шимов


Disclaimer: The views and opinions expressed in the articles and/or discussions are those of the respective authors and do not necessarily reflect the official views or positions of the publisher.

TOPlist
STUDIES
ГРУЗИЯ С ПРИВКУСОМ ЗАСТОЯ
By Тенгиз Аблотия | журналист, Грузия | Issue 4, 2017

2017 год в Грузии прошел под знаком политической стабильности - правящая «Грузинская мечта» чувствует себя совершенно спокойно и уверенно, оппозиция, как это традиционно бывает в стране, дробится на мелкие части и перестает создавать какие-либо проблемы правящей партии.

О том, что в ближайшее время власти нет никаких причин опасаться за свое будущее, показали и прошедшие в октябре муниципальные выборы – правящая партия снова повторила свой прошлогодний результат на парламентских выборах и разгромила всех своих противников.

Этому не помешало ни растущее общественное недовольство, ни сложное положение в экономике, которое с приходом в 2012 году «Грузинской мечты» к власти стало еще сложнее – частично в силу объективных обстоятельств, частично – по некомпетентности чиновников правящей партии.

Политическая стабильность

Стабильность и спокойствие всегда были одним из самых ценных товаров во внутриполитической борьбе в Грузии – и это несмотря на то, что настоящая нестабильность – уже давно позади, в 90-х годах, а все, что было после этого - никогда не выходило за рамки мирных уличных акций, их периодического разгона полицией, но без жертв и массовых репресcий, и нескончаемых телевизионных дискуссий.

Несмотря на то, что граждане Грузии уже успели позабыть, что есть настоящая нестабильность, тем не менее, стабильность ценится очень высоко. «Грузинская мечта» сумела дать гражданам страны это ощущение мира и спокойствия в стране. В первую очередь, это произошло благодаря снижению градуса напряженности по внутренней политике.

Прошлая власть во главе с Саакашвили держала страну в состоянии постоянного напряжения и стресса: в первые годы – быстрые, активные, и крайне болезненные реформы, встретившие гигантское сопротивление со стороны тех, кто остался за бортом нового курса. Потом – массовые выступления оппозиции, многомесячные демонстрации, перекрытые дороги, спецназ на улицах, разгоны митингов. Потом война 2008 года, потом напряженнейшая и исключительно стрессовая предвыборная кампания 2011-2012 года.

В общем, если можно найти общую характеристику эпохи Саакашвили – это «покой нам только снится».

И вот пришла «Грузинская мечта». Неторопливая, без суеты, спокойная, не то чтобы активная, но и не сказать, что пассивная, не то чтобы идет назад, но и вперед не спешит... Главный принцип работы «Грузинской мечты» по любой актуальной теме - «этот вопрос надо обсудить и принять решение, которое устроит все стороны». Поскольку в природе таких решений не бывает, и всегда кто-то остается недоволен – обсуждение многих важных вопросов затягивается не на месяцы, а на годы.

Нынешней власти вести такую неспешную политику позволяют объективные обстоятельства - самые тяжелые и болезненные меры, самая черная работа - уже давно позади. Существующий уровень функционирования государственных институтов позволяет «Мечте» просто плыть по течению, ничего особенного не делая, и, преимущественно, поддерживать работоспособность системы, созданной администрацией Саакашвили.

Порядок в стране более или менее наведен, преступность низкая, население не ощущает себя незащищенным, налоги собираются, бюджет пополняется, зарплаты выплачиваются – ну так чего тогда дергаться, метаться, искать новые пути развития, беспокоить людей?

Последнее – очень важно. «Грузинская мечта» пытается как можно меньше задевать граждан – не сажать никого в тюрьмы без крайней необходимости, не сокращать штаты без крайней необходимости, не проводить реформы, которые могут вызвать недовольство большого количества граждан.

Следует также принять во внимание слабость оппозиции, главным игроком которой является прошлая правящая партия, у которой много противников, и, соответственно, она не может создавать власти проблемы на улице и у избирательных урн.

Вот так и складывается нынешняя грузинская стабильность – ни особых достижений, ни особого отставания. Ни тихо, ни громко, ни быстро, ни медленно.

К этому также добавляется и откровенно пассивная внешняя политика, главная цель которой - «не злить Москву». Сегодня Путину не до Грузии – он полностью сосредоточен на Украине и Сирии, соответственно, угрозы перестали носить характер возможного вооруженного нападения и ограничиваются активной пророссийской пропагандой.

В итоге тревожные ожидания в отношении России также отошли на второй план – по крайней мере, все уверены в том, что новой войны не будет.

Все это и привело к возникновению в стране ощущения стабильности - с сильным привкусом застоя, но тем не менее. Именно эта самая стабильность является главным аргументом власти перед любыми выборами.

Оппозиция – прозападный сектор

В 2012 году «Национальное движение» проиграло парламентские выборы «Грузинской мечте». По постсоветско-грузинской традиции, правящая партия, потерявшая власть должна была исчезнуть в течение пары месяцев – по крайней мере, так было 28 лет независимости.

К этому также добавлялись отягощающие факторы –в конце правления партия Саакашвили была крайне непопулярна, в особенности после того, как незадолго до выборов были обнародованы кадры массовых издевательств над заключенными в тюрьмах.

Оппозиционная, а после октября 2012 годауже правительственная пропаганда изображала «националов» как кровожадных садистов, которые расстреливали людей на улицах, присваивали себе чужой бизнеси сажали в тюрьмы невинных граждан.

Что-то из этих обвинений было правдой, что-то выдумкой, но очевидно, что партия Саакашвили потеряла власть в чрезвычайно невыгодной для себя ситуации, и, по идее, она должна была очень быстро развалиться.

Однако этого не случилось, и «Единое национальное движение» сумело не только сохраниться как политическая сила, но и создать вокруг себя костяк своих идейных сторонников – в конечном итоге бывшая правящая партия, которой угрожали Нюрнбергским процессом, на выборах получала 28-30%. Этого, конечно, мало для возвращения к власти, однако более чем достаточно для того, чтоб остаться ведущей оппозиционной партией, аккумулировать вокруг себя протестные настроения и побороться за победу.

Если учитывать, что прошло 5 лет, и большинство преступлений администрации Саакашвили – как реальных, так вымышленных – потеряли остроту и актуальность, а «Грузинская мечта» оказалась довольно слабым объединением середнячков, шансы на возрождение, хоть и скромные, но были.

Продолжалось это 4 года и закончилось после парламентских выборов 2016 года. Главным событием 2017 года на оппозиционном фланге стал развал Национального движения.

Партия, которая после потери власти 4 года сохраняла единство, несмотря на активные гонения в первые 2 года, несмотря на аресты и изгнания лидеров, раскололась тогда, когда главные проблемы уже были позади.

В октябре «Единое национальное движение» получило свои заслуженные 28%и через 2 месяца неожиданно раскололось на две части.

Принцип раскола был очень простой и понятный – одна часть партии считала, что, несмотря на все заслуги лично Михаила Саакашвили в создании и укреплении партии, ему необходимо отстраниться от участия в ее жизни, вторая же считала, что «мы говорим партия - подразумеваем Саакашвили, мы говорим Саакашвили - подразумеваем партия».

Прийти к общему мнению не удалось, в итоге часть довольно заметных активистов и депутатов ушла из ЕНД и создала новую партию «Европейская Грузия».

В этом не было ничего страшного, если б не местная, грузинская специфика. В Грузии всегда очень плохо относились к внутрипартийным склокам, резонно считая их столкновением не идей, а амбиций. Любой раскол, любой открытый конфликт – всегда портит репутацию каждой из сторон, вне зависимости от того, кто больше прав, а кто виноват.

Так же получилось и на этот раз – в октябре 2016 года Национальное движение получило в парламентских выборах 29%, а уже в октябре 2017-го, в ходе муниципальных выборов – всего 16.

8% забрали с собой раскольники из «Европейской Грузии», а оставшиеся 5% - просто пропали – это те, кто разочаровался и в одной команде, и во второй из-за открытой перебранки.

Соответственно, элементарные цифры показывают, что раскол ослабил обе силы, и единственный, кто вышел победителем – это правящая партия, которая вместо одного сильного противника теперь получила двух слабых.

2017 год также стал годом полного разгрома небольших прозападных оппозиционных партий, которые, вчистую проиграв выборы в 2016 году, с начала 2017 года одна за другой объявляли либо о самороспуске, либо о потере ключевых лидеров.

Некогда влиятельные партии, некоторые из них даже бывшие члены правящей коалиции, партии, представители которых занимали посты спикера парламента, министра обороны, и т.д., всего за пару месяцев полностью исчезли с горизонта – часть из них заявила, что не может продолжать политическую деятельность после таких низких результатов, часть формально продолжила существование, но без каких-либо перспектив на будущее, по причине ухода их лидеров из политики.

Таким образом, 2017 год оказался чрезвычайно драматичным для грузинской прозападной оппозиции – Нацдвижение раскололось на две части, и обе, как отдельно, так и вместе взятые, значительно слабее прежнего «Национального движения». Остальные прозападные партии фактически прекратили существование.

В результате и парламент, и местные органы власти оказались укомплектованы 4-мя силами – правящая «Грузинская мечта», обе версии «Национального движения»и оппозиция из другого - пророссийского лагеря – «Альянс патриотов».

Пророссийская оппозиция

Как уже было сказано, среди 4 парламентских партий, одна – пророссийская - «Альянс патриотов». При этом сами руководители этой организации не признают себя пророссийской организацией и утверждают, что они – не пророссийские, а «национально ориентированные».

Это вообще очень распространенная риторика – поскольку никто не хочет признавать себя пророссийским, да в этом нет никакой необходимости, все партии, ориентированные на Кремль, вслух называют себя исключительно «прогрузинскими».

Такая позиция поддерживается тем, что даже самые пророссийские партии не говорят ничего такого, что может быть прямо воспринято как прокремлевское.

Ну, например, большое место в их пропагандистской риторике занимают «защита национальной идентичности», «сохранение веры», ксенофобские и гомофобские заявления, эти политические партии и общественные движения выступают против нахождения в Грузии иностранцев и даже недовольны тем, что среди приезжающих туристов немало граждан арабских стран, Ирана, Турции, и Индии.

Время от времени они говорят о необходимости возобновления диалога с Россиейи даже направляют свои делегации в Москву, но не считают это проявлением прокремлевской ориентации – они заявляют, что всего лишь считают необходимым идти на контакт с соседней ядерной державой, что в этом плохого?

На первый взгляд, вроде бы ничего особенного не происходит, и все логично – прямой связи между грузинским национализмом и пророссийской ориентацией нет, также как нет ничего плохого в том, чтоб вести переговоры пусть даже с государством-агрессором.

Пророссийская ориентация проскальзывает в деталях – в антизападных настроениях, в критике неправительственного сектора, в обличении Джорджа Сороса, который «стремится стереть грузинскую идентичность». Так уж получилось, что радикальный национализм в Грузии всегда является по сути дела пророссийским – потому, что свято место пусто не бывает – если Грузия откажется от Запада, то на его место тут же придет Россия.

Изоляционизм - он по сути своей промосковский, так как изолированная от Запада Грузия очень быстро будет возвращена в фарватер российской политики.

Кроме того, грузинских национал-радикалов с Россией роднит риторика относительно «духовных скреп» и «православия» - в этом они вообще неразличимы.

Именно так, из небольших деталей и фрагментов, складывается пророссийская политическая идеология там, где, казалось бы, открыто никто ни к какому единству с Россией не призывает.

Кроме того, в прокремлевской идеологии в Грузии одним из основных аргументов является роль России в потере и, соответственно, возможном восстановлении территориальной целостности страны. В качестве одного из аргументов в пользу необходимости ведения переговоров с Россией и постоянных визитов своих представителей в Москву лидеры «Альянса патриотов» приводят то, что «с Кремлем надо вести переговоры, потому что он может вернуть нам потерянные территории».

При этом сознательно опускается то, что представители Кремля не раз и не два четко и однозначно заявляли, что территориальные вопросы не обсуждаются, и никакое возвращение Абхазии и Южной Осетии в состав Грузии не рассматривается даже теоретически, даже в случае возвращения отторгнутых территорий под юрисдикцию Тбилиси.

Не принимается во внимание и то, что официальную политику Москвы в отношении Грузии можно сформулировать, как «говорим о том, о чем можем договориться, о чем не можем – не говорим». Именно поэтому Москва с готовностью идет на соглашения с Тбилиси в вопросах, которые для нее не имеют принципиального значения – например, открытие российского рынка для грузинской продукции, увеличение числа авиарейсов между странами и т.д.

При этом освоение Абхазии и Южной Осетии идет еще более жестко и бескомпромиссно, чем даже при Саакашвили – тем самым Москва показывает, где проходит грань между тем, о чем «можно говорить», и о чем «говорить не стоит».

Соответственно, вести какие-либо переговоры по поводу вопросов, имеющих действительно принципиальное значение, не имеет смысла по причине отсутствия возможной повестки дня – все, что для Москвы не имело принципиального значения – уже давно решено.

Кроме того, в риторике пророссийских партий есть и еще одно лукавство – «Отношения с Россией можно улучшить если мы откажемся от НАТО». На самом же деле в Кремле прекрасно знают, что в ближайшее время Грузии вступление в НАТО не светит, и вряд ли сочтут большим героизмом отказ от того, что в ближайшее время и без того нереально.

Есть другие пункты, выполнение которых будет обязательным для пророссийской Грузии – это вступление в Евразийский союз, отказ от проектов транспортировки каспийских энергоносителей в Европу, от очень важного проекта Великого шелкового пути, предусматривающего перенаправление части грузов из Китая в Европу через кавказский коридор.

Если для грузинской власти риторический отказ от риторического же намерения вступить в НАТО не стал бы особой проблемой, то вышеперечисленные факторы имеют для страны жизненно важное значение, и какой-либо компромисс по ним означал бы полный отказ страны от дальнейшей перспективы развития.

Соответственно, риторика о необходимости вести переговоры с Россией является таким же пропагандистским трюком прокремлевских сил, как православие, национальные традиции и прочие духовные скрепы.

Tакая риторика имеет своего потребителя – у пророссийских сил в Грузии есть определенная социальная база: прежде всего, - ксенофобски настроенный люмпен, базарные торговцы, неудачники, деклассированные элементы, а также часть образованной публики, ненавидящая Запад.

Однако у них есть серьезный недостаток – будучи в массе своей неспособными к самостоятельному мышлению, эти люди не слишком активны в политике – не ходят на выборы, неспособны к защите своего мнения, если кто-то на него посягает.

Их лозунг – «Какая разница, все равно уже за нас решили, кто будет у власти». Это подход создает серьезные помехи ксенофобам и ватникам, у которых теоретически немалая поддержка в Грузии, однако она как правило не конвертируется в реальные результаты.

К примеру, «Альянс патриотов», успешно эксплуатирующий все фобии грузинских традиционалистов - от ненависти к иностранцам до гомофобии – тем не менее, получает на всех выборах не более 5%, при том, что сугубо теоретически база у этой партии значительно больше. Одних только пожилых людей, ностальгирующих по советскому прошлому, хватит на то, чтобы получить гораздо больше, чем 5%.

Соответственно, тут мы сталкиваемся с системной проблемой грузинской прокремлевской оппозиции – со своей точки зрения, они все делают правильно, используя и традиционные фобии, и российскую «мягкую силу», кроме того, на их стороне такой мощный игрок, как Грузинская православная церковь, находящаяся под тотальным влиянием РПЦ.

Однако вся эта большая работа не имеет особых результатов именно по вышеуказанной причине – низкая общественная и политическая, да и вообще какая-либо, сознательность целевой аудитории. Именно поэтому, партия, идеология которой очень близка значительной части грузинского общества, не только не побеждает на выборах, но и не может набрать больше 5%.

Выборы

Как следует из вышесказанного, в октябре перед выборами в муниципальные органы правящая «Грузинская мечта» столкнулась с разрозненной оппозицией, что было одним из ее преимуществ. В целом, политическая традиция Грузии устроена так, что у правящей партии есть автоматическое преимущество, как минимум, в 10-15% перед всеми остальными – это административный ресурс.

За власть всегда голосуют сотрудники государственных структур и члены их семей – причем делают они это активно, не пропуская ни одни выборы. Мотивация состоит в том, что каждый из них боится потерять свое место работы в случае смены власти. Политическая культура в стране еще не дошла до той кондиции, когда смена власти не грозит ничем сотрудникам государственной службы.

При этом, конечно, любая партия в выборах заявляет, что в случае прихода к власти не будет осуществлять тотальную чистку, и «оставит на работе всех компетентных профессионалов», однако словам уже давно никто не доверяет. Кроме того, понятие «профессионал» каждый понимаетпо-своему – возможно, тот или иной политик вкладывает в него совсем не тот смысл, который ему придает тот или иной конкретный сотрудник госструктуры.

Несмотря на то, что смена власти редко заканчивается полной перетряской госаппарата, и большинство сотрудников остаются-таки на своих местах, однако рисковать никто не желает, поэтому в день выборов все сотрудники государственных структур – от клерков в министерствах до учителей в школах - строем идут голосовать за власть.

При этом у власти есть еще одно гигантское преимущество, которое делает победу оппозиции практически нереальной – это сама избирательная система, существующая в стране. В ней нет ничего незаконного или чего-то такого, чего нет ни в одной стране – из 150 депутатов парламента Грузии 75 выбирают по партийным спискам, и 75 по одномандатным округам.

Именно одномандатные округа (мажоритарная система) дают правящей партии неоспоримое преимущество. На первый взгляд, в мажоритарной системе нет ничего предосудительного, более того, она вполне принята в развитых странах, где выборы в основном по ней и происходят, и ни у кого никаких сомнений это не вызывает.

Что же такого случилось с вполне респектабельной избирательной системой после того, как она оказалась на территории Грузии? Все дело в том, что мажоритарная система очень исправно работает в условиях развитой политической системы, там где две основные, крупные партии, и 1-2 – помельче, которые после выборов сразу же входят в коалицию с одним из двух гигантов.

Именно наличие как минимум двух партий одного уровня является обязательным условием для успешного функционирования мажоритарной системы. Это как раз то, чего нет в Грузии, где есть одна крупная правящая партия и целый вагон оппозиционных, мелких. К примеру, на прошедших в 2016 году парламентских выборах самая сильная оппозиционная партия Национальное движение получила 28% голосов, тогда как правящая «Грузинская мечта» - около 50%.

К этому добавляется то, что после раскола националы получают уже меньше голосов – 16%, соответственно, получается ущербная картина – против одной крупной правящей партии выступают 10 мелких оппозиционных. При этом всем понятно и очевидно, что от такого изобилия, в первую очередь, теряют сами оппозиционные партии, которые, в конечном итоге, либо проигрывают с разгромным счетом, либо вообще не проходят 5%-ный барьер.

Однако при всей очевидности гибельности такого пути, почкование партий в Грузии не заканчивается, и каждая оппозиционная партия думает, что уж с ней-то этого не случится, и она получит немало голосов. Всякий раз эти иллюзии разбивались при соприкосновении с реальной жизнью, но всякий раз находился тот, кто шел на очередной круг.

Именно поэтому власть имеет преимущество в одномандатных округах – против одного кандидата от власти выдвигается 10 кандидатов от оппозиции, в результате голоса противников власти распыляются, и ни один кандидат не может мобилизовать под себя всех противников «Грузинской мечты».

Кроме того, у правящей партии есть и другое преимущество – ей всегда легче найти людей, имеющих определенный авторитет в регионе, и предложить им стать депутатом. Богатые бизнесмены и местная интеллигенция – вот потенциальные кандидаты «Мечты» по мажоритарным спискам.

В такой ситуации простая, мирная смена власти практически невозможна – для нее потребуется почти революционная ситуация и почти полная мобилизация избирателей в условиях наличия чрезвычайно высокорейтинговой оппозиционной партии. Понятно, что такая революционная ситуация – большая редкость и уж точно она не способствует появлению в стране культуры спокойной, обыденной смены власти, без чего нормальная полноценная демократия невозможна.

Таким образом, эти факторы - слабость и разрозненность оппозиции, наличие административного ресурса, как избирательного преимущества, существование избирательной системы, выгодной для власти – способствуют тому, что правящая партия чувствует себя совершенно спокойно, абсолютно не нервничаети не делает никаких резких движений.

В 2017 году в конституцию страны были внесены изменения, предусматривающие переход на полностью пропорциональную избирательную систему, которая более подходит для грузинских условий, но произойдет это с 2024 года – то есть, если не случится ничего непредвиденного, «ГМ» легко победит в следующих парламентских выборах в 2020 году.

Спокойствие власти, ее уверенность в себе – вот основа политической стабильности в Грузии. При том, что экономическая ситуация в стране оставляет желать лучшего.

Экономические сложности

Главное, чем запомнится период «Грузинской мечты» с точки зрения экономики – это девальвация национальной валюты. Когда «ГМ» пришла к власти, курс национальной валюты лари был 1.65 в отношении доллара. В 2013-м он снизился до 1.75, в 2015, до 1.95, затем становился все ниже и ниже с периодическими остановками на несколько месяцев. По состоянию на декабрь 2017 года курс национальной валюты составляет 2.5 лари за доллар.

Падение курса осложняется тем, что страна почти полностью зависит от импорта, в том числе и продовольственного, соответственно, любая девальвация напрямую бьет по потребителю. При этом в сложной ситуации оказываются все – в первую очередь, конечно, потребители, которые зарабатывают столько же, сколько зарабатывали раньше, но теперь, в условиях слабеющего курса национальной валюты, вынуждены покупать дорожающие товары.

С другой стороны, и импортеры ограничены в своих возможностях: –если поднять цены на продукцию адекватно курсу национальной валюты, то ее просто невозможно будет продать. Соответственно, и они вынуждены держать цены насколько это возможно.

К этому добавляется и то, что понятие «местная продукция», которая, по идее, не должна зависеть от курсовых колебаний, на самом деле содержит в себе значительную импортную составляющую (сырье, упаковка, комплектующие – импортные), соответственно, даже самый простой грузинский товар – частично импортный.

Элементарно – даже самое простое молоко, которое производят на местных предприятиях, сделано из импортного молочного порошка, а упаковка - из импортного материала. Соответственно, вместе с импортом дорожает и местный товар  - хотя и в меньше степени.

Девальвация национальной валюты привела к резкому падению уровня жизни населения, в основном по вышеуказанной причине: доходы остались неизменными, и это в лучшем случае. Если принять во внимание массовые сокращения сотрудников, снижение доходов бизнеса и, соответственно, увольнения в частном секторе, сам факт сохранения работы, пусть даже за низкую зарплату,уже большое достижение.

Девальвация национальной валюты является наглядным и, пожалуй, самым ярким свидетельством проблем в грузинской экономике. Ее ахиллесова пята - низкий уровень производства и импорт, превышающий экспорт в 3 раза. Почти все товары в Грузии - импортные, а на экспорт идет лишь небольшой перечень продукции – ферросплавы, медные концентраты, азотные удобрения, реэкспорт автомобилей из Европы и Америки в Азербайджан и Армению, а в последнее время на Донбасс, орехи, вино. Вот, пожалуй, и все.

В 2014 году когда в Украине из-за войны резко упал курс гривны, в России, Азербайджане и Казахстане по причине падения цен на нефтьтакже обвалились национальные валюты, грузинский экспорт в эти страны практически прекратился. К этому также добавилось резкое сокращение денежных переводов из этих стран, а также Греции и Турции.

В итогена этом фоне и возник острый дефицит долларов, подстегнувший обвал национальной валюты. С тех пор ситуация в регионе значительно улучшилась, экспорт вернулся к показателю докризисного периода, денежные переводы тоже, однако национальной валюте от этого легче не стало.

Сейчас она демонстрирует сугубо сезонное поведение – летом, когда в Грузии много иностранных туристов, привозящих с собой доллары, национальная валюта укрепляется, осенью, когда туристический поток уменьшается – начинает падать, под новый год, когда население делает покупки, соответственно, у кого есть доллары, те их продают, курс укрепляется.

К этому также добавляются периоды выплаты внешних долгов, когда нужны доллары в большом количестве – при этом, в основном, речь идет не о государственных, а корпоративных долгах крупного бизнеса.

В конечном итоге, именно нестабильность национальной валюты стала основной причиной снижения уровня жизни населения при правительстве «Грузинской мечты».

Так или иначе, проблема слабости производственной базы, низкая до невозможности квалификация трудовых ресурсови трехкратное отставание экспорта от импорта являются системной проблемой, которая всегда будет висеть над Грузией как дамоклов меч.

Пожалуй , единственный сектор экономики страны, который бурно растети является одним из спасителей национальной валюты – это туризм, который составляет 7% от ВВП Грузии. Если представить себе, что завтра утром туристического бизнеса вдруг не станет, то, вероятно, этот день будет последним в истории грузинской национальной валюты.

Экономика Грузии растет очень слабыми темпами несмотря на лидерство во многих международных рейтингах по различным экономическим параметрам, таким, например, как простота ведения бизнеса, высокий уровень гарантий собственности, низкий уровень коррупции.

Связано это с тем, что низкий уровень коррупции – это хорошо, но недостаточно для того, что инвесторы стали вкладывать деньги в конкретные проекты реального сектора экономики

Среди препятствующих факторов - слишком маленькийи, соответственно, не очень интересный для крупных корпораций рынок, отсутствие необходимости в строительстве в Грузии экспортных производств, для которых глобальный бизнес выбрал Китай и другие страны Дальнего Востока.

Есть также фактор, о котором в Грузии не любят говорить, хотя иногда приходится – это низкий уровень квалификации рабочей силы, из-за которого компании, открывающие в стране серьезные предприятия, сталкиваются с немалой проблемой: им приходится тратить немалые средства на переподготовку кадров.

Отдельная проблема - это сельское хозяйство, которое практически не существует –при том, что в Грузии 40% проживает в сельской местности, а для 21-го века это довольно высокий показатель.

В этом секторе присутствует практически неразрешимая проблема: как и во многих постсоветских республиках, аграрный сектор в Грузии так и не развился в качестве бизнеса. Маленькие, до 1 гектара , домашние хозяйства совершенно неприспособлены для составлениясколь-нибудь убедительной конкуренции крупным фермам по 300-400 гектаров, которые есть в Турции.

Соответственно, максимум, на что хватает фантазии грузинским крестьянам, это собрать пару ящиков яблоки продать их где-нибудь в Тбилиси.

До этого была надежда, что иностранцы купят пустеющие участки сельскохозяйственной земли. Примерно50% от всего фонда сельскохозяйственных земель пустуют, так как у грузинских крестьян нет ни желания, ни возможностей обрабатывать землю. При прошлой власти иностранцы активно покупали земли и создавали на них крупные фермерские хозяйства: к настоящему моменту в руках иностранных граждан находится примерно 5% пахотных земель в Грузии.

Однако нынешняя власть, очевидно, в угоду националистической и ксенофобской части своего электората, приняла решение о запрете на продажу иностранным физическим и юридическим лицам аграрных земель, тем самым лишив сельское хозяйство даже теоретической возможности привлечения инвестиций.

При том, что в сельской местности проживает 40% населения, сельскохозяйственной деятельностью заняты почти 50% трудоустроенных граждан Грузии, но при этом на них приходится лишь 9% ВВП страны. Это демонстрирует крайне низкую, почти на уровне 17-го века, эффективность сельского хозяйства в Грузии.

По сути, никакого «сельского хозяйства» в стране нет, есть натуральное хозяйство, когда крестьяне на приусадебных участках выращивают мизерное количество продуктов, которое потом продают на рынках. Вот и все сельское хозяйство.

Правительство пытается запустить в селе проект кооперации – для укрупнения и хоть небольшого роста эффективности сельского труда, однако он продвигается с трудом. Находящееся  глубоко в советском прошломбольшинство грузинских крестьян полностью лишено навыков самоорганизации и сотрудничества. И к тому же фатально не доверяют друг другу.

Таким образом, недостаточное количество действующих, а главное- самодостаточных производств, низкий уровень квалификациии практически полное отсутствие сколь-нибудь эффективного сельского хозяйства делают Грузию страной, полностью зависящей от импортаи исключительно чувствительной к любым внешним факторам.

Это – реальность, которая остается неизменной с первого дня независимости, при всех правительствах. Ни одно из них не сумело внести сколь-нибудь серьезных изменений в эту структуру грузинской экономики, которая в значительной степени обесценивает реформы, проведенные в стране.

Внешняя политика

В 2017 году Грузия продолжила свой прозападный курс, хотя и с некоторыми деталями. В отличие от более жесткой и принципиальной администрации Саакашвили, нынешняя власть откровенно пытается «не злить Россию». Это выражается, в основном, в вещах риторических:«Грузинская мечта» делает минимальное количество критических заявлений в адрес политики России, не участвует в разного рода международных политических кампаниях против Москвы, не присоединяется, даже формально, к международным санкциям против России.

Политика официального Тбилиси - стать как можно более незаметными для Москвы, потому, что в любом случае, если Москва обратит внимание, что бы там ни было, ничего хорошего это не сулит.

Кроме того, сразу же после смены власти, Россия открыла свой рынок для грузинской продукции – в 2017 году экспорт в РФ уже не имеет такого критического значения как в 2001 или 2002-м, однако в условиях падения курса национальной валютылюбой рынок, тем более такой большой, имеет определенное значение. Соответственно, Грузия не злит Путинаи взамен получает открытый рынок.

Однако в целом внешняя политика Грузии остается твердо прозападной, несмотря на все реверансы и риторические уступки в адрес Москвы. Дело тут даже в не декларированном намерении Грузии войти в НАТО : все прекрасно понимают, что несмотря на декларации, Грузию в Североатлантический альянс не примут, так как против этого выступает Россия, контролирующая отторгнутые территории.

НАТО – это некий символ, идеология, стандарт, к которому стремится страна, и совсем не обязательно становиться полноправным членом организации для того, чтоб к ним приблизиться.

Прозападная ориентация Грузии имеет вполне конкретные и осязаемые проявления, и заключается она, в первую очередь, в участии страны в международных проектах, цель которых - транспортировка каспийских энергоносителей в обход России.

Грузия является частью коридора, который, по идее, должен связать Китай с Европой – в ноябре в Баку открылся железнодорожный маршрут Баку-Тбилиси-Карс, который должен стать хребтом Нового шелкового пути.

Конечно, перенаправление хотя бы части китайских грузов с российского направления на южное – задача непростая, так как Москва, получающая огромные доходы от китайского транзита, не будет сидеть сложа рукии постарается сделать все, чтоб не допустить в этот бизнес чужаков.

Таким образом, именно участие Грузии в международных стратегических проектах совместно с Азербайджаном и Турциейявляется одним из основных проявлений прозападной политики Тбилиси.

Есть еще некоторые другие, более мелкие, но при этом вполне значительные факторы, демонстрирующие прозападный курс. Грузинская власть, как нынешняя, так и прошлая, делает много шагов, непопулярных в местной массовке, но выгодных с точки зрения сближения с Западом. К примеру, подчеркнутая терпимость власти к разного рода меньшинствам, публичное неприятие гомофобии, попытки не допустить дискриминации различных религиозных групп со стороны православного большинстваи многое другое, не добавляет баллов нынешней власти в среде ксенофобски настроенной публики.

Это звучит довольно неубедительно, если не принимать во внимание, что основным центром всех ксенофобских настроений в Грузии является церковь, которая исторически находится под очень большим влиянием российских единоверцев.

О прозападном векторе свидетельствует и то, что правящая партия не стала разгонять проигравшее Национальное движение, не осуществила массовых арестов, которые на первых порах были бы вполне спокойно восприняты общественностью. Национальному движению удалось преодолеть кризис и сохранить себя, в первую очередь, потому, что «Грузинская мечта» вынуждена была считаться с мнением западных союзников – никаких репрессий, никакого разгона партии или ее запрета, никаких попыток помешать им в их деятельности.

И, пожалуй, самое важное – до сих пор в Афганистане воюет несколько сот грузинских солдатпри том, что в обществе эта война непопулярна, и никому особенно не нравится, что грузины воюют где-то там, в Афганистане.

Более того, у «Грузинской мечты», будь она пророссийской, была отличная возможность вывести войска из Афганистана, да так, что свои граждане бы только аплодировали – в 2013 году во время нападения талибов погибло 5 грузинских военных. Воспользовавшись этим инцидентом, официальный Тбилиси вполне мог вывести войска, и никто бы не стал возражать.

Сам факт, что Грузия до сих пор остается верной своим обязательствам перед США и Европой, вполне определенно говорит о том, где Тбилиси стремится занять свое место. Действия западных союзников подтверждают, что для Запада Грузия осталась неизменным союзником: об этом свидетельствуют глубокие контакты на всех уровнях, и, пожалуй, главное достижение курса на евроинтеграцию – безвизовый режим с ЕС.

Совсем недавно президент США подписал указ о начале поставок в Грузию знаменитых противотанковых установок «Джавелин». Если учесть крайне раздражительное отношение Москвы к любой поставке вооружений в страны, которые она считает своими противниками, становится ясно, что в данном случае решение о «Джавелинах», в первую очередь, политическое.

Оно представляет собой демонстрацию того, что несмотря на откровенную нерешительность и боязнь нынешнего правительства Грузии в отношении Москвы, Тбилиси и Вашингтон неизменно являются стратегическими союзниками, несмотря на несопоставимую разницу двух стран во всем, от численности населения до экономической мощи.

Безвизы и ЕС

Изначально очень многие, в том числе и в Грузии, сомневались в том, что страна реально может получить безвизовый режим, и это вполне понятно – остро стоящая проблема нелегальной миграции могла бы успешно поставить крест на этой инициативе.

Однако решение Евросоюза о предоставлении Грузии безвизового режима было решением сугубо политическими стало, в каком-то смысле, вознаграждением за бессменную проевропейскую ориентацию. Это особенно видно на фоне того, что многие куда более развитые страны – например, Турция или Малайзия- до сих пор имеют визы ( визовый режим) с ЕС.

Грузию не принимают в НАТО, очевидно, что не примут в Евросоюз, так что же оставалось европейцам? Ведь любой, даже самый прилежный ученик нуждается в поощрении.

2 года назад Грузия получила соглашение о свободной торговле с Евросоюзом, однако это никак не тянет на роль серьезного бонуса:положительные результаты от этого соглашения еще далеко впереди, так как в Грузии почти не производится продукция, которая имела бы спрос в Европе и соответствовала бы исключительно высоким европейским стандартам. Поэтому требовалось еще что-то . Тогда и было принято решение о предоставлении безвизового режима.

То, что это большой риск, показало и введение в 2014 году безвизового режима с Израилем, из-за которого в 2016 году количество соискателей убежища в этой стране из Грузии выросло с нескольких сот до примерно 5000.

Чтоб пресечь эту волну, Израилю пришлось срочно вводить Грузию в список безопасных стран – что было вполне логичным, своевременными даже запоздавшим: уж если вы доверяете стране настолько, что предоставляете ей право поездок без виз, то уж совершенно точноэта страна не является диктаторским режимом, преследующим собственных граждан.

По идее, сам факт предоставления безвизового режима должен автоматически исключать страну из списка опасных. Однако Израилю на это понадобилось больше 2 лет, а Европа пока даже не приступила к обсуждению этого вопроса.

По результатам 7 месяцев безвизового режима, им воспользовались 160 000 граждан Грузии, из них около 10 000 растворились, то есть остались в Европе. Сложно сказать, как этот показатель повлияет на дальнейшие перспективы безвизовой Европы для Грузии. Сочтет ли ЕС его слишком высоким и введет ли какие-нибудь изменения, которые формально не отменят безвизовый режим, но сделают его практически невозможным, станет ясно в ближайшее время.

Известно, что в руководящих кругах ЕС рассматривается вопрос о введении системы «авторизации» для стран, имеющих безвизовый режим с Евросоюзом.

Формально она будет введена для всех стран, и чисто гипотетически условия будут одинаковы как для Грузии, так и для США.. Но то – формально. Вполне можно ожидать, что в документ будет внесена какая-то поправка, которая сделает авторизацию сугубо формальной процедурой для американцев и канадцев, но при этом фактически закроет свободный доступ в ЕС для грузин.

Ну например, разделительным барьером может служить наличие соглашения о допуске рабочей силы – к примеру, граждане США имеют право на трудоустройство в Германии. Соответственно, с их стороны авторизация может быть упрощена до уровня анкеты, заполненной в самолете.

И наоборот, для Грузии, с которой трудового соглашения нет, авторизация может стать смягченным вариантом визы : фактически та же виза, те же условия, те же документы, та же вероятность отказа, просто при этом не надо стоять в очереди в посольство...

В случае принятия такого решения, это будет сильный удар по репутации Грузии.. Однако это – пока только в будущем, хотя и недалеком.

Террористическая угроза

В целоммеждународный терроризм никогда не рассматривался в Грузии как особая и реальная угроза. Из-за скромного места на карте мирастрана никогда не привлекала внимания исламистов, которые предпочитают осуществлять теракты в отношении стран, чье мнение является определяющим в мировой политике.

И это несмотря на то, что в Грузии проживает около 300 000 мусульман, хотя в целом структура исламской общины в стране не очень способствует распространению терроризма, так как большинство мусульман в стране – азербайджанцы-шииты.

Во-первых, религиозность азербайджанцев довольно поверхностна, а фанатизм для них не характерен. Во-вторых, шииты - главные противники исламистов, которые в большинстве - сунниты, а конфликт между суннитами и шиитамив исламском мире - первичен. Приверженцы двух разновидностей одной религии относятся друг другу хуже, чем к представителям другой веры.

Сунниты в Грузии – это немногочисленная , около 5000 человек, чеченская община и около 50 000 грузин-мусульман, аджарцев. Аджарцев количественно намного больше, однако с точки зрения исламистского движения они довольно пассивны , будучи грузинами, они носят в себе все черты характера своей нации, в том числе – поверхностную и неглубокую религиозность.

У подавляющего большинства аджарцевна первом месте – этническая идентичность, а уж потом религиозная, тем более, что в последние 30 лет аджарцы активно возвращаются в утерянное ими христианство, и очень часто в одной и той же семье может быть один братхристианин, другой – мусульманин. Соответственно, они никогда не пойдут против собственной страныи не представляют для нее серьезной опасности.

Совсем иначе обстоит ситуация с чеченцами, проживающими в Панкисском ущельи, они чрезвычайно активны, в большом количестве – около 200 человек - воюют в Сирии, где уже погибли 15 человек, преимущественно молодых людей. Самым известным среди них был т.н. министр обороны ИГИЛ, этнический грузин, чеченец по матери, принявший ислам совсем недавно, в 2010 году, Тархан Батирашвили, известный всему миру, как Абу Умар Аш-Шишани. Он был настоящим примером для подражания в среде панкисской салафитской молодежи вплоть до гибели.

Однако даже в этой ситуации в Грузии не было ощущения террористической угрозы. Отношения между панкисскими чеченцами и грузинами вполне нормальные, никогда не было никаких конфликтов, и панкисцы являются лояльными гражданами.

Одним словом, среди проблем, беспокоящих страну, международный терроризм занимал одно из последних мест, безнадежно уступая безработице и низким зарплатам. Поэтому спецоперация в одном из окраинных районов Тбилиси оказалась неожиданностью для всех. Группа террористов – двое местных, панкисских чеченцев, и один - уроженец Чечни, как позже выяснилось - один из активистов ИГИЛ Ахмед Чатаев, заперлись в квартире, заполненной оружием, и оказали 18-часовое сопротивление грузинскому спецназу, который собирался их задержать.

В результате стрельбы был убит один грузинский спецназовец и двое панкисцев, Ахмед Чатаев подорвал себя гранатой прямо на глазах изумленной публики, в прямом эфире грузинских телекомпаний. Детали произошедшего пока остаются тайной:каким образомразыскиваемый всем миром по обвинению в организации взрыва в стамбульском аэропорту, да еще и однорукий и одноногий, Чатаев попал в Грузию.

Тем не менее, произошедшее показало, что малозначимость страны, хоть и снижает риск терроризма, тем не менее, не является абсолютной панацеей.

2018. Вызовы и перспективы

В 2018 году будут президентские выборы, однако учитывая, что у президента нет реальных полномочий, и его фигура скорее церемониальная, то особого волнения в обществе они не вызовут.

Главные вызовы все те же:курс национальной валюты, который создает проблемы всем и всему, и нерешенность фундаментальных проблем экономики –как, например, состояние сельского хозяйства.

Сейчас у правительства нет задачи более важной, чем экономическая стабилизация и создание новых рабочих мест. Нерешенность этих задач делает Грузию уязвимой перед различными политическими вызовами:сохранением устойчивости государственной системы, опасностью усиления пророссийских сил, ростом недовольства населения.

Скорее всего год будет спокойным и на этом направлении, все продолжится примерно так же, как было последние годы – без особых волнений, без заметного движения вперед, но и без драматичного обвала.

Одно слово – застой...

Print version
EMAIL
previous БЕЛАРУСЬ: В ОЖИДАНИИ СЛОЖНОГО ГОДА |
Игорь Тышкевич
НЕДООЦЕНЕННАЯ УКРАИНА |
Евгений Магда
next
ARCHIVE
2021  1 2 3 4
2020  1 2 3 4
2019  1 2 3 4
2018  1 2 3 4
2017  1 2 3 4
2016  1 2 3 4
2015  1 2 3 4
2014  1 2 3 4
2013  1 2 3 4
2012  1 2 3 4
2011  1 2 3 4
2010  1 2 3 4
2009  1 2 3 4
2008  1 2 3 4
2007  1 2 3 4
2006  1 2 3 4
2005  1 2 3 4
2004  1 2 3 4
2003  1 2 3 4
2002  1 2 3 4
2001  1 2 3 4

SEARCH

mail
www.jota.cz
RSS
  © 2008-2024
Russkii Vopros
Created by b23
Valid XHTML 1.0 Transitional
Valid CSS 3.0
MORE Russkii Vopros

About us
For authors
UPDATES

Sign up to stay informed.Get on the mailing list.